Владимир Кошманов, фермер из Калужской области рассказал в беседе с The DairyNews, что привело его (выпускника МИФИ) в сельское хозяйство, как началось и проходило строительство роботизированной молочной фермы в Калужской области, роли господдержки и о своем взгляде на настоящее фермерства в России.

DN: Расскажите, пожалуйста, о себе.

- Родился в Москве, потом пошел в школу (смеется). Я оканчивал МИФИ, по специальности я физик. Какое-то время я занимался наукой, был настоящим, а не номинальным физиком, написал диссертацию, но ее не защитил, т.к. не видел перспектив за повседневными заботами. Диссертация мне была бы нужна только в случае, если бы я хотел уехать из страны. В итоге диссертация лежит на полочке, а дальше я стал заниматься околонаучной работой в сфере приборостроения. В 2007 году купил первый кусок земли.

DN: Что Вас подвигло на это?

- Я обычно говорю: «Пить меньше надо». Шучу, конечно, но в январские праздники 2007 года появилась информация о возможности купить землю. Зацепились мы за эту тему, узнали, сколько стоит. Оказалось – копейки. Я, грубо говоря, из кармана достал – «Покупаю!». Первый пай был в 10 гектаров. После этого закрутилось… Были два года оформления.

DN: Сколько сейчас у Вас земли?

- Порядка 800-900 гектаров. Все относительно. В Москве, когда по выставке ходишь и когда окружающие узнают, что у тебя 500 гектаров, они с тобой даже не разговаривают. В Европе, когда озвучиваешь цифру, друзья и представители Минсельхоза говорят: «Володя, давай не будем говорить, что у тебя 500 гектаров, давай скажем, что у тебя 50. Поверь, это очень круто. Про 500 не поверят». В итоге мы сошлись на том, что я не буду выпендриваться. В той же Германии ферма может быть 30-40 гектаров.

Сегодня у нас стоит одна ферма на 140 голов, я считаю, что две фермы, с нынешним земельным объемом, прокормим, учитывая урожайность и расходы. Думаю, будет нормально, если дойдем до 250 голов КРС.

DN: Когда Вы приняли решение о том, что будете не просто землевладельцем, а займетесь сельским хозяйством, производством молока, начнете разводить коров?

- Это, конечно, не было спонтанным, чтоб, как говорится, опять из того разряда, когда «лишний стакан тяпнул». Нет. Мы не рассчитывали вначале заниматься сельским хозяйством. Речь шла о приобретении кусочка «малой Родины» - земля находится в деревне моей бабушки. Может быть, сыграла определенную роль жадность. (Некоторые называют это патриотизмом. Но это слово настолько опошлено, что я его не использую). Можно сказать, мне просто так захотелось. Когда земли стало хватать на сельское хозяйство, стало очевидно, что надо им заниматься.

DN: Не задумывались над выводом земли из сельхозфонда?

- Нет, это бессмысленно. К тому же, земля находится далеко от Москвы. Хотя, уже пришло время, когда вокруг меня всю землю разобрали, свободной нет.

DN: Далеко – это сколько?

- 300 км. от Москвы. Был неподалеку от меня проект вроде «Долины имений», но пока не знаю, что с ним случилось. Что-то там не очень пошло дело, люди хотят ближе к дому, за 300 с лишним км. ездить они не будут.

DN: Вы сразу решили идти в животноводство? У Вас был какой-то бизнес-план?

- Бизнес-план в этой стране ничего не значит. Его нет, не было и не будет. Он есть для банка, но он вообще не выполняется, причем начиная с самого первого банка, который поставил нас не в очень красивую ситуацию.

Недавно я был на телепередаче на ОТР, красиво все очень – не зря народные деньги платим. Рассказываю, что сейчас хорошего и думаю, сейчас она у меня спросит, а что плохо? Если бы… в конце ведущая говорит: «Спасибо, до свиданья», - и я не успел ничего плохого сказать. Поэтому сейчас у меня желание рассказать про плохое.

Когда меня начинают спрашивать в социальных сетях: «А доволен ли ты, «запутинец» ситуацией?», я могу дать два совершенно противоположных и абсолютно правдивых ответа. Я могу рассказать и о том, как все круто, как государство помогло и как коровы доятся. А могу поведать и про то, как ужасно трудно получить сегодня кредиты, как все это долго решается, и работники не такие, как в Европе, и так далее. Поэтому сейчас я все новости рассматриваю с той точки зрения, что любую информацию можно подать с разных ракурсов, если уж я и про свою ситуацию могу по-разному рассказать.

DN: А какой вариант реальный?

-Все посередине. Если я сейчас выхожу на самоокупаемость, то плохой вариант отходит назад, все проблемы забываются, и даже Россельхозбанк я прощу и не буду смотреть на него как удав на кролика. Если же мы завалимся, и все уйдет с молотка, то все хорошее забудется. Да, мне дали субсидию, пусть и с небольшой задержкой, но после того, как начнешь оценивать ситуацию как авантюру, то подумаешь: «Уж лучше бы мне не давали вовсе субсидию».

DN: В чем все-таки была мотивация? Почему Вы пошли в сельское хозяйство? Есть разные инвесторы, одни думают, как бы заработать на этапе строительства, набрать субсидии в карманы и дальше «хоть потоп», а есть другие, которые имеют дальний план и планируют это продавать, то продавать…

- Я люблю любое производство. Это главная мотивация. Что касается различных инвесторов… Наверное, у меня второй вариант. Я не очень понимаю, как можно набрать субсидий в карманы, если ты хочешь построить предприятие. Потому что все субсидии уходят не в карманы, а на развитие предприятия. Если действительно есть желание построить производство, то это единственный вариант, и для этого надо столько, сколько запланировал и еще «полстолько же».

Если бы у меня в Москве был актив, то я и здесь занялся бы производством.

Ферма, которую мы купили у колхоза, была подновлена, мы купили трактора, начали сеять. К тому моменту, когда мы покупали колхоз, там было уже все развалено – это были 2008-2009 гг. Мы это дело с командой энтузиастов подшаманили, засеяли поля, завели пчел. В 2012 году ко мне приехал министр сельского хозяйства Калужской области и предложил начать заниматься коровами. Пчелы и гуси тогда никого не интересовали. Я тогда сказал: ну раз вам нужны коровы, значит, мы будем заводить коров. Так и закрутилось. Правда, в 2012 году я не прошел по критериям на грант на семейные фермы, но в 2013 году защитил проект, выполнив все условия. Я тогда еще порадовался отсутствию коррупции: ни откатов, ни знакомств. Я ведь в 2012 году министра Громова увидел впервые в жизни. Видимо, они мониторят ситуацию, знают всех, кто что-то делает в сельском хозяйстве. Таких людей не так уж много… А развивать рынок надо.

В 2013-2014 гг. мы строили ферму, крыли телятник.

DN: Т.е. проект финансирует Минсельхоз?

- Нет. На сегодняшний день у меня потрачено на это все, учитывая стройку, поля, семена, сельхозтехнику и прочее – 88 млн. рублей. Государство мне дало где-то 18 млн. рублей субсидий (включая грант). Я бы не сказал, что это мало, но и нельзя сказать, что это финансирование. У меня есть список всех, «кому я благодарен»… Есть там и Росагролизинг, который предоставил нам коров, комбайн, трактора. И калужский банк… Россельхозбанк меня продинамил, нехорошо там получилось, это очень деструктивная организация. Представьте, приходишь к ним в мае, они говорят: «Мы тебя знаем, бизнес-план твой видели, все – получаешь грант, мы тебе даем любой кредит». В начале июня я прихожу к ним, и они до октября морочат мне голову. В итоге, уже власти региона начали им говорить, чтобы либо отказали, либо давали кредит. В ответ получали от банка: все отлично, мы завтра Кошманову выдаем деньги. И так четыре месяца… А проект-то делать надо. В итоге, они мне сделали одобрение кредита на 20 листах. В конце – 35 дополнительных пунктов по требованиям, и среди них один пункт, взявший гран-при. Звучало примерно так: для получения кредита мне требовалось поручительство от покупателя молока. У меня ни то что молока не было, фундамент фермы еще не был залит. Это отказ или одобрение? По-моему, это отказ в сугубо извращенной форме.

К счастью, калужский банк «Элита» прокредитовал нам покупку доильных роботов, поддержку оказал Фонд поддержки предпринимателей. Все эти деньги были собраны в кучу, и появилось такое мега-строение, которое мы развиваем уже два года.

DN: Какое сегодня поголовье?

- 100 коров из которых доятся сейчас 43 (если сегодня ночью никто не родился). Коровы приехали на ферму в этом году. Фактически, я опаздываю где-то на год. Я не снимаю с себя никакой вины – может быть, надо было быстрее и умнее подходить к делу.

Мне очень понравилась секция заседаний по малым формам хозяйствования на «Золотой осени». Один мужик там привел такое высказывание: фермер в России- это не просто фермер - это фермер-юрист-статист-бухгалтер-агроном и так далее. И это не потому, что фермер очень жадный и не может позволить себе нанять агронома, а потому, что агронома нет. Мне вот очень повезло, что у нас в округе есть ветврач. И если бы его не было, я вообще не представляю, чтобы мы делали. Всех остальных специалистов просто нет.

Наш фермер должен все уметь, а фермер в Европе просто фермер. Как с ним конкурировать? Сложно.

DN: Робота Lely Вам навязали?

- Нет. Я даже очень хотел другого робота. В Калужской области бывает впечатление, что фермерам якобы навязывают Lely, Минсельхоз всегда говорил так: видите, эти работают и не надо искать двадцать восемь разных вариантов. Сервисный центр к тому же находится недалеко. Можно подумать, что это коррупция, так? Мы, когда начали выбирать технику (физики же, люди умные), то вначале выбрали робота SAC. Lely же с первого раза мне не очень понравился, мы долго в итоге все изучали, даже Минсельхоз региональный сказал нам: «Ставьте, что хотите, езжайте, изучите робот SAC и поделитесь опытом».

Навязывания мне не было никакого, велся диалог, приводились аргументы. Когда я изучил все-все варианты, то пришел к решению (с точки зрения себя как приборостроителя в т.ч.) остановиться на роботе Lely. Сегодня я о выборе не жалею, потому что те системные болезни, которые встречаются у другого оборудования, у нашего они отсутствуют. И я вижу, как хорошо, что робот сделан так, а не иначе. Сравнение было бы, конечно, абсолютным, если бы у меня стоял робот другого производства, но сегодня меня все устраивает.

DN: Когда Вы планируете выйти на полную мощность?

- Вторая партия коров должна отелиться в апреле будущего года. Животные у нас из Козельского района Калужской области. Поставил «Красный комбинат». Это был правильный выбор, потому что мы пока не умеем хорошо работать с животными, необходимы были крепкие коровы. (смеется). Могу сказать, что до того, как у нас кончился комбикорм, мы вышли на 18 литров молока на корову в среднем (порода – сычевская, почти симменталы). А до робота мы успели двух коров испортить. Доярка по старой советской традиции взялась «массировать» корове вымя с маститом. В итоге «домассировались».

DN: Сохранность завезенного поголовья была хорошая?

- У нас она 100%.

DN: Чем был обусловлен выбор в пользу симменталов?

-Мы же дилетанты-физики, не буду выпендриваться. Я поездил по Германии, побывал на десятке ферм и видел там только симменталов. Мы увидели в них животных, которые мало того, что мясо-молочные, так еще и 9 тонн надоев в год…в Германии. В России выбора особого не было. Из-за рубежа вести я не хотел принципиально, а у нас особо скота нет. Тогда мы решили попробовать сычевскую породу КРС, которые почти симменталы. Они вначале жили у нас на улице, затем перешли в новое помещение: крепкие, нормальные барышни. Для меня это идеально.

DN: Выбрали породу… приехали к Вам 100 животных. Не было ступора?

- Нет, что вы. Я же деревенский парень, прекрасно знаю, что из себя корова представляет. Ступора не было, я наоборот с нетерпением ждал, когда же мы наконец запустимся. Вначале к нам приехали 50 коров и потом еще 50.

DN: С какими проблемами Вы сегодня столкнулись?

- Для реально работающих людей (не думающих о том, как бы набить карманы субсидиями) самая большая проблема – это финансирование. Если бы было финансирование, я бы мог построить вторую ферму. Но получить его нереально. Я был на съезде АККОР, на меня произвело удручающее впечатление, когда в течение четырех часов пришлось слушать нытье о том, как не хватает всем субсидий, как всех обижают. Мне не нужны субсидии. Если бы экономическая ситуация была другая, если бы она была приближена к европейской и мне дали кредит на 15 лет под 2% годовых, то я бы все сам сделал, без субсидий. Фондовский кредит у меня под 7%, банковский кредит под 5% с учетом возмещения процентной ставки из средств бюджета. Да и я успел залезть в последний вагон уходящего поезда и получить кредит под 12%-13% годовых. На сегодняшний день такая цифра уже мечта! Но наш кредит пятилетний. Два года мы строились, в этом году только запустились, а с нового года в январе у меня начинается выплата основного долга и что дальше делать?..

DN: Но Вы же с чего-то вкладывали 88 млн. руб?

- Эта сумма – слагаемое всего, что я должен. Вот есть у меня комбайн, он есть, но мне за него расплачиваться еще 7 лет.

DN: Куда Вы сдаете молоко сегодня?

- На ближайший молокоприемный пункт. Это пункт от Брянского молзавода, мне они платят примерно 22 рубля за литр. С одной стороны, это неплохо, потому что, когда составлялся бизнес-план, вносилась цена 16 рублей за литр молока, 18 рублей для нас было бы супер, а если бы было 20 рублей, по бизнес-плану я был бы богат. Сегодня у меня 22 рубля и я понимаю, что все написанное ранее – ахинея.

DN: Заготовку кормов Вы осуществляете самостоятельно?

- Да, полностью. У нас сенаж в упаковке, силос мы не закладываем и не планируем.

DN: Думаете ли Вы о переработке?

- Да. Сейчас у нас даже есть залитый фундамент неподалеку, мы планировали ставить там оборудование, но денег не хватило. По идее там должна была быть переработка.

DN: В нарушение норм?

- С нормами вопрос отдельный. В них колоссальное количество бардака. Я теперь не понимаю, сколько должно быть метров от производства до переработки. Но когда раньше бывал в Роспотребнадзоре, то первое, что его интересовало – как у нас с мухами.

Я не перестаю приводить пример. Я был в Германии, и там в одном месте был огромный дом, часть его – ресторан, а из ресторана дверь вела в коровник. Мы, когда приехали, я попросил коров посмотреть. Коров? Мне сказали: «Сейчас» и открыли одну единственную дверь, мы сразу попали в коровник, где стояло 20 голов. Почему в Европе, где все суперкруто, можно сделать ресторан и коровник в одном здании, а у нас нельзя? Очень смешно слышать разговоры про поддержку малого бизнеса на селе, когда все имеющиеся нормы и требования убивают ее на корню.

Берем моих кроликов. Видимо, я их выведу, потому что мне необходимо организовать бойню. Раньше как – «грохнул» этого кролика, повез его к ветеринару, справку тебе выдали. При мелком производстве по-другому никак! Сейчас у меня соседи бойню построили. Если пустят к себе на забой – оставлю кроликов.

DN: Если будет выбраковка КРС, будете сдавать их на комбинат?

-Да, пока так.

DN: В будущем так и будете сдавать молоко на молокоприемный пункт? Каков план?

- План такой. Я ориентируюсь на сыропригодное молоко. Одни ребята уже сварили из моего молока сыр, и сейчас планируют ставить недалеко от нас сыроварню. Один из вариантов именно такой: я отдаю им молоко под выгодную мне цену. Если я найду людей, которые будут делать сыр – и хорошо, буду поставлять молоко им, даже если могу заработать больше. Это к тому, что если брать ситуацию, когда я сдаю молоко на молокоприемный пункт, то потенциальный уровень заработка – это условно «минус 1», если сдаю молоко на сыр по приемлемой для меня и сыроделов цене – это «2», если решу делать свою переработку – это «4-5». Я уже так замучился с фермой, что готов не зарабатывать 4 и 5, мне хватит и условной «2», потому что понимаю, что изготовление сыра – целая эпопея. И если у кого есть желание, то я готов вести переговоры, есть ферма, будет 2 тонны молока в день, отличного сырья для старта производства сыра или чего-то еще.

Сегодня мы ведем переговоры с двумя желающими, изначально было четыре претендента.

DN: Не жалеете, что пришли в сельское хозяйство?

- Некогда сейчас об этом думать. Сейчас мы выживаем и не думаем об этом. Если все получится, и я выкарабкаюсь, буду очень рад. Если же все развалится, буду очень жалеть, как-никак восемь лет потерянной жизни. Что не нравится… я же знаю, как я работал, что делал, делал все для себя. Как еще лучше-то сделать?

DN: Сколько у Вас работников?

- Официально работает 4 человека. Будут деньги будем нанимать дальше, сегодня платить больше налогов не с чего.

В целом, мне сейчас не хватает немного, чтобы выйти на нормальный режим. Фактически не хватает денег и по сравнению с тем, сколько уже потрачено – не хватает копейки. Да, у меня есть много друзей, которые уже очень сильно мне помогли, но все устали помогать, и я их прекрасно понимаю. В этом плане у меня огромный зуб на банкиров (кроме конечно тех единственных кто меня поддержал), даже главным образом на ЦБ. Банкиры мне постоянно говорят, что если бы не ЦБ, то все давно бы мне дали деньги под нормальный процент и сколько нужно.

Сейчас я могу говорить, что экономическая политика у нас не направлена на развитие. У нас прекрасная внешняя политика, «летаем там, кого-то бомбим, нам за это ничего нет»… Страна поднялась с колен, все офигевают, как русские там совсем «обнаглели». Пятерка им за такую политику.

Возьмем Минсельхоз. Я вижу, что работа в ведомстве действительно идет, они хотят развивать сельское хозяйство, они ищут людей, которые хотят работать, они их находят, подтягивают в программы, дают гранты и не просят взятки. Я бы поставил Минсельхозу пятерку с минусом. Минус добавляет Минфин, который говорит: «Ребята, ваш бюджет на этот год 2 млрд. рублей». Минсельхоз: «Ура, работаем!» Фермеры впрягаются… а когда дело доходит до выплат – денег-то нет! И что хочешь, то и делай. А субсидии, записанной тобой в бизнес-план, на которую ты рассчитывал – нет.

Вот поэтому я бизнес-планы больше не пишу, у меня сегодня ручное кризисное управление.

А то, что делает сегодня Минфин очень опасно. Люди ведь действительно ввязываются в дело, а им – подождите и все. У меня сейчас коровы ждать не могут, на ферме закончились деньги – закончился комбикорм в роботе. Как только нарушается технологическая цепочка – это реальная катастрофа, для надоев, коров и т.д.

DN: А что с микрокредитами?

- Как-то приперло, мы зашли в местный Россельхозбанк с этим вопросом. Они, конечно, ответили, что хорошим фермерам все кредиты обеспечат. Когда я запросил кредит – мне отказали. И откажет мне сейчас любой банк, так как в системе висит много млн. рублей долга.

DN: Министерство региональное что-то предпринимает в этой ситуации?

- А что оно может сделать? После участия в совещаниях с Россельхозбанком на высоком уровне в региональном Минсельхозе, я понял, что они делают все возможное. Что им еще сделать? Да разве что с пистолетом в банк прийти. Минсельхоз сегодня очень грамотно работает с фермерами. Они приезжают на место, рассматривают ситуацию с местным отделом сельского хозяйства, изучают человека, которому отдадут субсидии. В этой всей процедуре (в чем пикантность ситуации) принимает участие Россельхозбанк. И при голосовании РСХБ поднимает руку «ЗА» выдачу гранта. А потом не дает кредит… Это саботаж. В этом плане все претензии к Россельхозбанку, который по сути является колхозным банком, обоснованы.

DN: Вы сейчас живете в деревне?

- Да, в деревне, дочь ходит в школу в соседнюю деревню.

DN: Сколько у Вас детей?

- Трое. Старшая в Москве живет, оканчивает колледж, а вот Ксения Владимировна с Германом Владимировичем ходят в деревенские учебные заведения. Живем мы скромно, дом все никак не достроим. Хоть пол на кухне сделали, а то жили полгода без пола на кухне.

На самом деле у нас здорово: есть лошадь, коза. В Москве-то лошадь не заведешь.